Самарская обл., форт Кротовка (координаты: 53 °16 "54 ""с. ш., 51 °10 "35 ""в. д .), 2033 г. от РХ
– Да твою ж за… и …! Хоть в пол воткнись, дура! – он вывернул руль – Пока до дороги не доедем, не маячь!
«Урал» заревел, скакнул вперед и, проделав хитрую петлю, смог подняться вверх, разом подпрыгнув и приземлившись уже на остатки асфальта. У них получилось уйти. Пока, во всяком случае.
– Они здесь, – шепнула Дарья. – Они знают, где я.
Морхольд оскалился, вытащил откуда-то из рукава нож. Когда один из вагонов в голове состава загудел от попадания и чуть позже что-то очень громко рявкнуло, Даша перепугалась не на шутку. Но от его взгляда, совершенно спокойного и ровного, испугалась больше.
Нож, матовый, без бликов, свистнул в воздухе. Давешний громила, обещавший разобраться с Морхольдом на конечной, коротко хрипнул, падая. Товарищу с реденькими усиками нож вошел под нижнюю челюсть, одним неуловимым ударом. Третьему Морхольд просто сломал нос. Вбив его ударом ноги внутрь черепа. Вокруг гомонили, орали, и внимания на них практически не обращали. Кроме железнодорожников. АК бахнул несколько раз, и те тоже успокоились. Правда, что греха таить, теперь Морхольд привлек внимание пассажиров.
– Ну-ка, отстегните мне борт, землячки… – он нисколько не смутился проявленному его персоне вниманию. Только мотнул АК, пнув двух мужиков в сторону указанного борта. И сдернул брезент с груза погибшей троицы. Дедок, придя в себя, удивленно присвистнул.
– Не-не, старый, тебе с нами не по пути. – Морхольд рывком поставил на заднее сиденье трехколесного мотоцикла свою сумищу. – Отошли все назад. Видите, по нам не стреляют, мало ли, выжить кто сможет… Назад, мать вашу, ну?!!
Пассажиры отошли… вернее, отползли. Снаряды летели к составу, пусть пока и превращая в дуршлаг броневагоны. К платформам бежали вооруженные люди.
– В люльку! – Морхольд завел мотоцикл, чихнувший и взревевший. – Каску с головы не снимать! Быстро!
Дарья прыгнула в люльку, вцепилась в приваренную скобу. Двигатель еще раз чихнул, и «Урал» дернулся вперед, плавно скатившись по опущенному борту. Тряхнуло, что-то захрустело под колесом, повело в сторону. Морхольд вывернул руль вбок, навалился всем телом. «Урал» послушался, рыкнул и пошел, пошел, покатился вперед, в темноту.
Над головой Даши свистнуло, Морхольд выстрелил веером, трассеры разлетелись во все стороны. Сзади все так же грохотало, орали десятки глоток, порой перекрикивая даже канонаду. Морхольд гнал машину вперед.
– Есть кто сзади? – он обернулся к ней. – Посмотри.
Даша обернулась. Там, у станции, сверкало, горело и грохотало. А еще, отделившись от понемногу удалявшейся бойни, за ними неслись две светлых точки.
– Да! Кто-то догоняет!
– Ай, хреново-то как! – Морхольд крутанул газ, заставляя «Урал» ехать быстрее.
Уже не таясь, он включил свет. Выругался. И попробовал включить еще раз. Не получилось. Впереди расстилалась густая чернильная темнота. Тучи явно не собирались расходиться, как, впрочем, все последние недели. Морхольд оглянулся через плечо, наплевав на опасность. Два фонаря плясали позади, стараясь добраться до беглецов.
– Хоть заклинание читай… – Морхольд сплюнул. – Как там его… люмус?!!
Даша посмотрела на него, не слыша, но понимая, что что-то идет не так, как нужно. Морхольд еще раз сплюнул, чуть не прикусив язык из-за подпрыгнувшего на какой-то кочке колеса, и ударил по выключателю. Жикнуло, хрустнуло, и перед несущимся «Уралом» возник желтый конус, осветивший десяток метров грязи и жухлой травы.
– Да я прям Гарри Поттер какой-то! – радостно заорал Морхольд и добавил газу.
Сзади загрохотали очереди. Ударило по люльке, сбоку, потом еще раз.
– Пригнись! – рявкнул Морхольд, отплевываясь от очередной порции воды, прилетевшей с хлещущих веток. – Пригнись, твою мать!
– Куда еще?! – Даша вжалась в люльку мотоцикла, исполнявшего джигу по раскисшей земле. – А?!
– Да твою ж за … и …! Хоть в пол воткнись, дура! – он вывернул руль. – Пока до дороги не доедем, не маячь!
«Урал» заревел, скакнул вперед и, проделав хитрую петлю, смог подняться вверх, разом подпрыгнув и приземлившись уже на остатки асфальта. У них получилось.
Морхольд оскалил зубы, прижимаясь к рулю, еще раз оглянулся. Фары преследователей мелькали не так уж и далеко. Связываться с ними не хотелось, и останавливаться очень опасно. Мало ли кто такой решительный решил взять в оборот целый форт Кинеля? И не просто решил, а взял штурмом, да еще и пригнав артиллерию.
Морхольд гнал рычащую старую машину вперед, стараясь понять хотя бы немного из произошедшего. Девушка, сидя в люльке, не высовывалась. Он даже начал переживать за ее жизнь или целостность организма, но тут Даша завертела головой, повернулась к нему. Он кивнул, понимая, что та хочет показать. Да, на месте погони сам бы поступил так же.
Преследователи разделились. Одна фара уже мелькала позади, выбравшись на асфальт. Вторая машина, судя по звуку, продолжила штурмовать грязь по низу. «А раз так, – подумалось Морхольду, – то у них что-то серьезное и внедорожное. И что делать? Правильно, выход-то только один: гнать по шоссе на максимуме, надеясь на отсутствие глубоких ям, и добраться до нужного поворота целыми. А там… а там посмотрим».
«Урал» трясло и бросало из стороны в сторону. Насколько хватит ресурса восстановленного мотоцикла? Морхольду жуть как хотелось, чтобы подольше. Стрелять прекратили. И вот же какая штука… это одновременно и хорошо, и плохо.
Хорошо, потому что не схлопочешь пулю в спину или затылок.
Плохо, потому что преследователи могут и на самом деле знать про Дарью.
А если так…
Если так, то Морхольд не знал выхода из ситуации. Потому что перспектива воевать с противником, уничтожившим форт и поезд, пугала. Один против скольких? Да черт их знает. И так понятно, что его запросто превратят в сталкера по-буденновски, мелко рубленного, и хрен он им помешает. А потом возьмут да бросят подыхать где-то тут, в родной грязи. Нет, он предпочел бы другой вариант.
В луче света возникла испуганно метнувшаяся в сторону лиса. Морхольд усмехнулся собственной мысли про себя, здорово напоминавшего сейчас зверька, и притопил. Пока мотоцикл едет, стоит гнать. До хитрого поворота осталось не так и много, и вряд ли преследователи про него знали. А раз так, то время у них с Дарьей появится. И война, как говорится, план покажет.
Двигатель рыкнул сильнее, подчиняясь ездоку. «Урал», забыв о возрасте, ходко несся вперед. Морхольд оглянулся, когда мелькнуло старое, приметное дерево. Сколько лет оно стояло здесь? Да сколько он себя помнил. Что следовало помнить, когда оно оставалось по правую руку? Правильно! Что дальше начинается топь.
Когда-то, очень и очень давно, когда маленького Морхольда никто так и не подумал бы назвать, потому что глупо, никакой топи не было и в помине. Было озеро (скорее все-таки пруд, хотя и не маленький). Прошло всего ничего, каких-то двадцать лет, и вот, нате, получите – вдоль обрезанной временем, ветром, дождем и снегом полоски асфальта, протянулась самая настоящая болотина. Со всеми вытекающими последствиями. Некоторые из них, как ни странно, всегда оказывались очень неприятными.
Морхольд осклабился, пригнувшись к рулю. Сзади, уже не далеко, грохотал первый преследователь. Второй, завывая двигателем, все несся по обочине. Сталкер очень сильно надеялся, что это ненадолго: вряд ли топь подведет, хотя, конечно, и не оставит второго у себя насовсем. Так и вышло.
С обочины скоро взревел мотор, разом затихнув. Что произошло Морхольд, вполне мог себе представить: влетели, на скорости, в совершенно незаметную грязищу, покрытую обычной травкой. Влипли, попробовали выбраться и завязли колесами. И, скорее всего, сейчас, матерясь и оглядываясь, выталкивают свой самокат.
Первый не отставал. Но и поворот становился ближе.
– Открой сумку! – заорал Морхольд, повернувшись к Дарье. – Быстрее! Достань пулемет!
Даша щелкнула зубами, подброшенная на кочке, и попробовала расстегнуть молнию. Та не подавалась, застряв где-то посередине.
– Да твою ж за ногу… – Морхольд оглянулся. Преследователь остановился. Яркая точка погасла, двигатель, так хорошо слышимый еще недавно, притих.
– Херово… Открыла?
Даша закивала, доставая пулемет. Сидя в люльке получалось не особо хорошо.
Морхольд рывком вывел мотоцикл к ближайшему укрытию, поросшей высоким камышом остановке. Заглушил двигатель, мягко спрыгнул с мотоцикла и взял у Дарьи пулемет, матово блеснувший «Печенег». Фара погасла.
– Тсс-с-с… – Морхольд приложил палец к губам и немного отошел.
Даша замерла. Вслушалась в темноту и пустоту, постаралась раствориться в ней, еле слышно гудящей остывающим двигателем.
Тишина лишь казалась такой. Даша зябко потерла плечи, набросив капюшон, несколько раз сбившийся во время побега. Куртка отсырела, брюки отсырели, перчатки стали практически полностью мокрыми. Но хотя бы дождь на какое-то время прекратился. Она посмотрела назад, стараясь разглядеть Морхольда, и оторопела. Тот пропал. Полностью, совершенно и окончательно.
Даша икнула, вцепившись руками в выданный пистолет. Торопливо расстегнула ремень, потянула оружие на себя. Пистолет застрял. Где-то недалеко, явственно и громко, что-то хрустнуло. Даша вздрогнула и выскочила из люльки. Пистолет, чем-то зацепившийся во время сидения, вывалился. Подхватила она его возле самой земли. Так и замерла, глядя назад, туда, где на самом горизонте до сих пор полыхало зарево. Прищурилась и постаралась вжаться в землю – к застывшему «Уралу» кто-то шел. Или что-то.
Темный силуэт, тяжело пыхтя и переваливаясь, двигался мелкими шажками, замирая и тыкаясь головой вниз. Ворчал что-то, бухтел себе под нос и потихоньку, незаметно, становился все ближе.
Первый опыт боевого взвода у Дарьи получился. Пистолет, смазанный и ухоженный, практически не издал ни звука. Но ворчащая особь, бредущая по следу мотоцикла, среагировала сразу. Прыгнула с места, неожиданно сильно и быстро для такой массы, ушла куда-то под обочину.
Даша дернулась назад, вскидывая оружие, заводила стволом перед собой. Когда на плечо легла рука Морхольда, она чуть не заорала. И заорала бы, только вторая рука зажала ей рот.
– Тихо, – шепнул сталкер. – Ничего он тебе не сделает. Это топотун, он добрый и пугливый. Хотя и любопытный.
– Кто? – Даша шмыгнула носом, чуть не разревевшись от испуга.
– Топотун. Скорее всего, суслик какой-то раньше был. Их тут много, шатаются себе, едят все подряд, но не охотятся, трусят. Что-то не видно наших дружков, плохо это.
– А зачем мы остановились?
Хрустнуло сбоку и сзади. Даша полетела вперед, сбитая толчком Морхольда. Сам он, развернувшись назад, успел поднять пулемет. Суслик, или кто там еще, видимо, оголодал, но напасть решился странно: захрюкал и, потешно подпрыгивая, двинулся к ним боком.
Морхольд покачал головой и достал свой тесак. Шагнул к зверю, угрожающе заворчавшему и, неуловимым движением, махнул мачете. Зверь потешно пискнул и ринулся в заросли низкого кустарника.
– От дурень… – Морхольд усмехнулся, если судить по голосу. – Что ты там спросила?
– Зачем остановились?
– Двигатель перегревается. Сейчас поедем. Заодно и проверял – что там наши преследователи. Пока не слышно…
Там, откуда они приехали, зарычало. К первому рыку тут же добавился второй. Морхольд выматерился и всучил «Печенег» Даше.
– Не вырони. Деру, милая моя, деру.
«Урал», на взгляд Даши совершенно не остывший, дернулся и загрохотал. Позади выросли две яркие точки, начав неумолимо приближаться. Двигатель мотоцикла, явно не отдохнув, работал неровно, глушитель ревел, теперь уже совершенно не пропуская никаких звуков.
– Надевай противогаз! – прокричал Морхольд. – Живо!
Сам он как-то незаметно уже натянул его на голову, пока не надевая маску. Дождался Дарью, и опустил ее на лицо. Мотоцикл тронулся, рванув с места все тем же бешеным козлом, подрагивая и кряхтя. Свет позади приближался.
Даша сидела в люльке, удерживая неудобный пулемет, и старалась не оглядываться. Там, на станции, неприятное чувство, когда чья-то липкая рука забралась к ней в голову, переросло в страх. В ощущение надвигающегося конца, которого, как ни старайся, не избежать. Минуту назад, когда странный и глупый зверь напугал ее, такого чувства она не ощущала.
Да, испугалась, да, взмокла от страха, но не так, как сейчас. Ничего, похожего на наглое прикосновение к ее мыслям, не было, зато вернулась неотвратимость.
А Морхольд, тем временем, совершенно не спешил разгонять «Урал» – даже едучи в первый раз, да еще так, Даша поняла это. Да, они ехали очень быстро, но не так, как недавно. Почему?
Мысли в ее голове мелькали одна за другой. Может сталкер просто-напросто решил остановиться и поторговаться за собственную жизнь? Возможно? Да, если понимает, что преследователи не стреляют только из боязни попасть в нее. И что тогда?
Ответа не было. Мотоцикл пер вперед, пару раз даже притормозив и объехав выбоины. Морхольд рулил, Даша думала, сзади приближались. Самой глупой мыслью, мелькнувшей в ее голове, оказалась мысль о противогазе.
Мелькнул покосившийся указатель, в свете она успела прочитать еле заметное «Мух…во», и они въехали в густой, похожий на сметану, туман. Правда, как ей показалось, сметана отсвечивала зеленым. Морхольд обернулся к ней и что-то прогудел через фильтр. Она не поняла, тогда сталкер отпустил руль и несколько раз сжал кулак, ткнув пальцем в приваренные ручки. Даша торопливо кивнула и вцепилась в них что было сил. И правильно сделала.
Зелень, густая и беспросветная, закончилась скоро. Когда туман остался позади, Морхольд рванул руль вбок, практически развернув «Урал» на одном колесе. Выпрыгнул, выхватив у нее пулемет и прицелившись в туман. Махнул ей, приказывая вылезать, что она и сделала. Морхольд отпихнул ее к обочине, заставив пригнуться. Даша села и обернулась, всматриваясь в туман. Мысли, только-только скакавшие галопом, успокоились.
Странно, но преследователи, висевшие на хвосте, пока не появились. Размытые пятна остановились далеко позади, виляя во все стороны. Туман начал редеть, но силуэты преследователей так и не стало видно. Загрохотал «Печенег», выплевывая очереди с трассирующими патронами. Одна фара вспыхнула, потухла. Вторая, перестав дергаться, замерла на месте. Морхольд добавил еще пару коротких очередей и замер, стащив противогаз. Даша сделала то же самое, прислушиваясь и вытирая мокрое лицо.
На чем за ними гнались, она не знала, но двигатель одной из машин работал не в пример лучше «ураловского». Даже сейчас, наверняка поврежденный пулями, он колотил ровно, лишь порой захлебываясь. Морхольд, прижавшись к земле, водил стволом пулемета.
– Эй, как тебя зовут? – проорал кто-то из-за начавшей таять зеленоватой завесы.
– Надо же… – удивился Морхольд. Выстрелил на звук, не забыв поинтересоваться: – А тебе какая хрен разница-то?
Ответили почти сразу:
– Мне надо знать, кого предстоит убить.
Морхольд прислушался. Еще раз выстрелил на звук, на этот раз на тот, что не расслышал сразу, упустив главное: легчайший шелест шин. Кричавший из-за тумана сделал главное – отвлек внимание, откатывая свой транспорт назад.
– Не попал, – гулко и басовито рассмеялся тот, из-за тумана, – мазила.
Морхольд прижал Дашу к земле, всматриваясь во вновь загустевший туман.
– Некрасиво не представляться, говоря про такие серьезные вещи! – крикнул в медленно вращающуюся зелень. – Не находишь?
– Перчатку, может, еще бросишь, не? – издевательски поинтересовался владелец баса. – Хотя ты прав.
– И то хорошо. – Морхольд пожалел об отсутствующем ПНВ. – Ты чего не сдристнешь-то никак?
– Поговорить хочется. Давно так интересно не проводил время. А, да, рация у меня не работает почему-то. Так что помощь не позову, не бойся. И к тебе не полезу, потому что зацепил ты меня. Потом убью.
– У меня просто пупырышные мурашки во всех срамных местах… – Морхольд попробовал прицелиться по голосу. Не выходило, бас резонировал, прыгал с места на место. Соваться за туман казалось опасным. – Как тебя кличут, болезный?
– Я твой скальп в коллекцию добавлю, – поделился прячущийся за туманом. – На одно из почетных мест. Шатуном меня кличут. Слыхал?
– Нет, а должен был?
– Резонно… – согласился назвавшийся Шатуном. – Можем проще поступить, кстати, мучиться не придется.
– Так поступай, чего терпеть-то? – удивился Морхольд. – Всегда поражался подобным качествам в людях.
– Шутник… Часто обещали на ремни порезать?
– Бывало, – согласился сталкер. – Ты тоже любишь подобное половое извращение?
– Не могу себе отказать в такой мелочи. Только тебе явно нужно будет усложнить процесс, воспользовавшись клещами. Они, понимае…
– Слышь, балабол… – Морхольд устало откинулся на люльку. – Ты по делу-то скажешь чего? Какие есть ваши предложения?
Даша сглотнула, покосившись на него и слегка приподнявшись. Церемониться Морхорльд не стал, надавив на каску каблуком и воткнув ее лицом прямо в грязь.
Морхольд посмотрел на белеющее в темноте лицо Даши и не ответил. Все-таки все выходило именно так, как и думалось этой малахольной. Вся эта пляска с конями и саблями оказалась закрученной лишь ради странноватой, хотя и обладающей непонятным даром, юной Дарьи.
Морхольд сплюнул.
– Так как тебя зовут? – Шатун явно удалялся.
– Джон Рэмбо, как же еще… – сталкер не спешил вставать, хотя ногу с головы Дарьи снял. – Давай, до свидания!
– Свидимся.
Двигатель рыкнул и, заворчав, начал пропадать. Морхольд покосился на Дашу.
Она села, со скрипом стянула резиновую маску.
– Точно не пойдет?
– Точно-точно. Аномалия, что ты хочешь. Здесь такого добра хватает. Ладно, надо еще немного пройти, машину докатить и отдохнуть. До рассвета здесь часов шесть, не меньше, темновато будет.
Он встал, отряхивая грязь с одежды. Помог Дарье свернуть противогаз и убрать в сумку. Каску снова нахлобучил ей на голову.
– Никуда не ходи, да и вообще, барышня, садитесь в седло. Катить нашего механического Росинанта все же глупо и губительно. А так мы с вами просто домчим до нужного укромного местечка. А я сейчас вернусь.
– Зачем? Куда?
Он не ответил, снова нацепив маску и нырнув в туман.
Даша вздохнула и забралась в люльку. Мотоцикл хрустнул, но просел еле-еле. В этот раз Морхольд, конечно, пропал, но она не переживала, ей даже стало чуть стыдно за дурные мысли о нем. Она оглянулась, пользуясь лунным светом, пробившимся сквозь плотную черноту туч, хотя рассмотреть вышло немногое.
Высоченные темные и широкие силуэты, больше всего смахивающие на бочки. Только бочки почему-то с многоэтажный дом высотой. Разбитый перекресток с дорогами прямо и налево. Рыжие всполохи от огромного факела впереди. И завалившаяся на бок фура, на которой сбоку еле различимо виднелись две цифры, две пятерки.
Даша встала, прошла вперед, пытаясь рассмотреть больше. Сзади звякнуло. И кашлянуло. Она обернулась, вполне понимая, кого увидит и что услышит.
Морхольд задумчиво посмотрел на нее.
– Меня в тебе поражает много вещей, Дарья. Например, то, что ты дожила до своих лет, со всей твоею малахольностью, в первую очередь. Но и кроме этого хватает в тебе всякого разного, способного удивить любого человека. О чем мы с тобой говорили в самом начале пути?
– Я слушаюсь и делаю что сказано.
– Сказал сидеть здесь?
– Поняла. – Даша пожала плечами. – Извини.
– Умница, деточка. – Морхольд повесил «Печенега» Даше на шею, и, всучив чуть полегчавшую сумку, сел в седло. «Урал» скрипнул, трагично и пугающе, но не развалился. И даже завелся, сердито зафырчав двигателем и плюя глушителем. – На вот, бонус за хорошее поведение. И не дергайся зря. Не брошу я тебя.
Даша вытащила прямоугольник, обернутый в серебристую фольгу.
– Что это?
– Шоколад.
– Спасибо.
Она замолчала. Морхольд, тоже не горя желанием разговаривать, тронул мотоцикл с места.
Двигатель «Урала» трещал еле слышно. Странно, но измотанная машина, воскрешенная руками погибших хозяев, работала прекрасно. Даша смотрела по сторонам, стараясь понять – куда же они едут?
Чуть подбрасывало на неровных остатках асфальта. Перед глазами стояла Кротовка и пассажиры платформы. Трое мужиков, обменявших мотоцикл на свои жизни. Морхольд, упорно прущий своим путем ради нужной информации. Погибшие в вагонах. Погибшие у Тургеневки. Погибшие в зеленом тумане. Погибшие…
Ее дорога к странноватой надежде превращалась в кровавый путь. Путь, прокладываемый сталью, свинцом и порохом. И многими смертями.
Даша откусывала безумно вкусное лакомство, жесткое, твердое до состояния камня, понемногу рассасывала. Шоколад оказался приятным и никаким. Вместо его безумной сладости, оставшейся где-то в прошлом, на губах и деснах язык ощущал только металлическую соль крови.
Под тихо тлеющими покрышками мотоцикла хрустели истлевшие в пламени ветки. Черные и ослепительно белые, закопченные и покрытые льдисто поблескивающей коркой инея, отмытые и высушенные до сахарной чистоты ветром и дождями. Прямые и кривые, толстые, тонкие, маленькие и большие. Лежавшие вперемежку со звонко лопающимися кругляшами, каждый из которых с одной стороны имел четыре дырки – две побольше, две поменьше.
Морхольд, вытянув вниз длинную лапищу, покрытую шерстью, подхватил череп, бросил в разлетевшиеся веером стеклянных брызг сосуды по пути. Стекло резало воздух, секло резину замызганного кровью ОЗК, чиркало по лицу и норовило ужалить глаза. На шипящий и исходящий едким потом асфальт, медленно и плавно падали заспиртованные гомункулы черного цвета. Злобно шипели и скрывались в длинных, лениво шевелящихся тенях по краям дороги.
– Это боулинг, детка! – Морхольд облизал верхнюю губу длинным алым языком, покрытым липкой слюной. – Каждый шар за жизнь, по одной на каждый бросок, мать его!
Следующий шар взмыл над его ладонью, закрутился в огненном вихре, блеснув огнем из глаз и, оставляя дымный след, улетел вперед, к рвущимся вверх тугим спелым колосьям.
– Все сгорит, и мы сгорим! – Морхольд подмигнул ей плачущим кровью потухшим глазом, медленно распадаясь на верещавших и разбегающихся крыс.
– Смерть! – пропищала крыса, ставшая лицом.
– Я найду тебя! – провыл серый волк, стлавшийся над стальной травой.
– Ты наша! – просипели три головы умирающего дракона.
Сильное тело взорвалось изнутри, выпустив железную женщину с медовыми волосами. Ледяные глаза уставились на девушку, холодные губы дрогнули…
– Эй, ты чего?! – Морхольд тряс ее за плечо. – Да проснись ты уже, что ли!
Даша посмотрела на него, провела рукой по щетине и даже не собиравшейся мягчеть колючей бороде.
– Шерсти нет.
– М-да… – Морхольд встал с колена. Еле заметный, стоял внутри чего-то темного и точно закрытого. – Если уж шерсть и искать, милая моя, то на ладонях. Да и то, вроде бы не так давно с женщиной был. Ох, и орала же ты…
– Сон страшный. – Даша села. Под задом нащупала плотную ткань спального мешка. – А мы где?
– Схрон тут есть. Мало кто знает про него, нам с тобой повезло, мне как-то показали.
Сбоку, в двух местах, пробивался еле заметный свет. Сталкер сел рядом, завозился, что-то расстегивая.
– Я сапоги сниму, портянки перемотать, так что не пугайся.
– Ага. Сам не испугайся только.
– Чей-то? – Морхольд зашелестел снимаемой тканью. – Вот раньше, до Войны, всяко бывало. Думаешь такой – етит твою мать, как же мы с ней чего делать будем? Придем, к ней или ко мне, а шастали-то несколько часов. Ноги ж воняют, носок вроде бы протертый был, так там палец сейчас наружу. Скажет, мол, фу-фу-фу и все такое, и прости-прощай клево проведенное время…
Даша усмехнулась:
– Ну… а потом приходишь, а у нее колготки эти сраные. И тут как уж выйдет. У всех же разное потовыделение, ну и…
– Да вот и сам про тоже самое. Это ведь проблема была – запах человеческого пота, говорил, не?
– Не помню. Тогда, до Войны?
– Точно. – Морхольд зашуршал, явно устраиваясь удобнее. – Одни дезодоранты против пота и шампуни против перхоти. Смертельная болезнь, отож, по имени перхоть. Тысячами мерли от нее, представляешь?
– Тьфу ты, поверила. Да не… тогда много всякой ерунды у людей в головах было. Сейчас бы всем таких проблем – как бумажник купить из кожи, а не из заменителя, какие цветы выбрать на день рождения, как…
– Да уж. – Даша укуталась по самые глаза. – Хотелось бы мне там пожить, хотя бы чуть-чуть…
– Ты думаешь, что раньше все было просто и хорошо? – Морхольд пошевелился, натянув одеяла на кончик нос. – Холодно, блин… Вредно в моем возрасте так вот время проводить. Дернуло же с тобой связаться, дурында малолетняя.
– Сам решил, я-то тут причем? И мой возраст? – Даша хлюпнула носом. Прицепившийся насморк неожиданно решил задать ей жару. – Вдруг я тебя вообще обманула, ты не думал о таком?
– В голову мне ты тоже обманом проникла?
– Ну, ну. Ладно, ты чего не спишь?
– Страшно. Да ты и не дорассказал.
– А? О чем ты, милашка?
– О жизни, о прошлой хорошей жизни.
Свет от неожиданной луны падал внутрь через щель. Даша, светлея лицом, повернулась к нему.
– Это интересно, понимаешь? Мама рассказывала многое, но все больше скучала и грустила. А с кем другим мне не хотелось говорить. Дед тот, ну, тот…
– Я понял, не дурак вроде. – Морхольд почесался. – А со мной, значит, можно пошептаться, как с подружкой?
– Хороша подруга. – Дарья усмехнулась. – Всегда о такой мечтала. Чтоб со щетиной, да с пулеметом, да еще и дымила бы как паровоз.
– Я б подымил, кстати. – Морхольд сел, закутавшись в одеяло. – Сейчас вот как туман пойдет, покурю.
– Это же нехорошо, кашляешь вон. В Кинеле с утра меня даже разбудил, думала все, помираешь, сейчас легкие выплюнешь.
Морхольд протянул руку и щелкнул девушку по лбу. Та ойкнула.
– Ты старшим-то не стремись указывать на их ошибки и слабые стороны, милая моя. Хорошо? И не обижайся. Порой легкая боль помогает усваивать материал. Ты в курсе, э?
Даша не ответила. Потерла лоб и, скорее всего, надулась.
– Ладно, ладно… – Морхольд шумно вздохнул. Извиняться не хотелось. Юная деваха сумела затащить его в такие неприятности, что ему самому казалось глупостью просить прощения за щелчок по лбу. Но… – Извини.
– Больно же, блин… Хм-хм-хм… – похныкала девушка, и добавила совершенно спокойно. – Давай, рассказывай.
– Вот чего ж тебе не спится, а?
Дарья пожала плечами.
– Адре… как правильно?
– Ну да, и как сам не подумал. Адреналин. – Морхольд встал и, морщась из-за затекших мышц, прокосолапил к щели в стене. Выглянул, прислушался.
Вокруг стояла относительная тишина. То есть, если уж честно, ее-то как раз и не наблюдалось. Или не слышалось? Отрадный, как всегда ночью до жути приветливый и радостно встречающий темноту воплями различных обладателей голодных желудков, не подкачал.
Туман уже спал, позволив поднять заслонки и пустить кислород. Здесь, в свете луны, редкой гостьи на несколько десятков километров вокруг, его было хорошо заметно. Плотный, как всегда зеленоватый, он плыл над самой землей. Напоследок набрасывал плотное густое одеяло на все, до чего дотягивался. Густая сметана стелилась и кралась, отыскивая любую лазейку, выступ или строение. Морхольд порадовался находчивости какого-то бродяги, облюбовавшего вот эту самую берлогу и установившего все необходимое. Гермодверь, плотные ставни на щелях, закрытая циркуляция воздуха. Спасибо тебе, дружище, что можно спать без противогаза.
Где-то далеко голосил какой-то зверюга. Исходя из опыта, Морхольд ставил на лысого представителя собачьего племени – этих тварей в городке хватало. Расплодившись на падали сразу после войны, поменявшись и сумев выжить, псы теснили всех остальных тварей, не говоря уж о разрозненных группах людей и мутантов рода хомо сапиенс.
Гугукали редкие и относительно мирные стаи пернатых, ночных и действительно почти не опасных. То есть тех, кто могут подумать о том, стоит ли нападать на одиноко бредущий прямоходячий бифштекс. Этих, относительно небольших и не особо схожих с крупными собратьями, тоже хватало.
В стороне разрушенных дач вопил какой-то бедняга, явно становящийся ужином. Морхольд покосился на Дарью, удивившись. Надо же, сколько там прошло с «жратвовозки»? Чуть больше суток? И где та девушка, что сидела, стуча зубами, и не верила в происходящее? Ну, надо же…
– А вот скажи-ка мне, ты чего такая спокойная? Сидим с тобой вдвоем, у черта на куличках, вокруг смерть и насилие, а ты, нежданно-негаданно, вся из себя невозмутимая?
Даша пожала плечами.
– Откуда мне знать? Как-то вот так…
– Да и ладно. – Морхольд тихонько опустил ставень, сел на свое место. Достал трубку и начал ее набивать. – Прошлая жизнь? Хм, ты знаешь, Даша, она была… прекрасна.
– Хорошо сказал, все сразу понятно.
– Да? – Морхольд почмокал, раскуривая трубку. – Ну, извини. Лаконичность хороша не всегда.
– Тьфу ты… – он хрустко почесал шею с отросшей щетиной, – ну, как объяснить. В общем, жили на территории Лаконики люди, древние, греки. Звали их спартанцами.
– Спартаковцами, наверное. – Даша зевнула, мягко, по-кошачьи. – Ну, это, как его там. Пацаны, помню, у нас во дворе все орали: это Спарта, это Спарта. Спарта чемпион, вроде.
– М-да… – Морхольд хмыкнул. – Некоторые вещи переживают все, что угодно. Так-то, положим, ты права. В общем, милашка, говорит коротко, но емко придумали те же спартанцы.
– Хорошо… – Даша повозилась, явно устраиваясь удобнее. – Я ведь вообще ее, жизнь ту, не знала. Интересно же.
– Та жизнь, та жизнь. – Морхольд затянулся, помолчал. – Она на самом деле была прекрасной. Хотя тогда, что греха таить, многое казалось плохим, ужасающим, расстраивало. Знаешь, какие страшные проблемы волновали твоих сверстников с ровесниками, в том числе и меня?
– Страшно себе представить – айфон новый, чтобы весь такой прямо из Франции, за неделю до продаж в России. Важная же штука, как без нее? Ни тебе в зеркало себя снимать с утиной рожей, когда, ну, губы так… короче, выпячивали. Ни тебе, понимаешь, в «Инстаграм» выложить хрень, сожранную в как бы японском ресторане за некислые деньги. Рыбу сырую жрали, и платили за нее, и потом обязательно показывали всем – вот мол, смотрите, не хуже, чем у людей.
– Ну… – Даша устроилась удобнее. – А разве рыбу можно есть? Она ж радиоактивная?
– Да уж… – Морхольд усмехнулся, окутавшись дымом. – Верно. Она и тогда порой была не самой первой свежести и полезности. Но вот сейчас, слово чести, сам бы сходил в такую забегаловку и заказал бы себе роллов. Не, вот честно, и сожрал бы. Порции две.
– Я бы сейчас кусок мяса горячего поела бы. А у нас только вяленое, да и соленое чересчур.
– Хорошо, что хоть такое есть.
– Это точно. Знаешь, когда мамы не стало, мне пришлось всякой дрянью заниматься. – Даша села, уставилась в темноту. – Воровала немного, не, честно, пряталась в складах когда. Потом меня дядя Петя нашел, он с мамой дружил. Пристроил в депо, убирать, помогать. Год там проработала, всегда было что поесть. А потом, как-то так случилось, дядя Петя один раз серьезно выпил, и…
– Ты потом оказалась у Клеща?
– Да. Хотя там хотя бы кормили хорошо. Даже хлеб по субботам выдавали.
– Хлеб… Помню, в «Ашане», ну, это как рынок, только под крышей и без продавцов, хлеб покупали. Всегда горячий, только какой-то ненастоящий. В руке сжать можно было, турецкая технология, что ли. Отец говорил, что, мол, и не хлеб это, а настоящий хлеб надо покупать заводской. Сам он любил вспоминать, как еще в СССР, ну, задолго до Войны, его бабушка отправляла за хлебом. Его тогда развозили несколько раз в день, надо было идти и брать именно горячий.
Морхольд невесело улыбнулся.
– Это тут было, в этом городе. В общем, папка его брал и шел домой. А по дороге ковырял корочку и ел потихоньку. Придет, а полбулки раз, и нет, как корова языком слизала. Говорил, бабушка ругалась, вроде как вредно горячий хлеб так много есть. А как удержаться, да, Даш? Даш?
Девушка спала. Тихо и мирно посапывала, завернувшись в старенький спальный мешок. Морхольд докурил, аккуратно выбил трубку и задремал. По опущенному ставню легонько побарабанил вновь начавшийся дождь.
Утро в городе встретило их туманом, обычным, и несколькими птеродактилями, лениво перелетающими вдалеке. Морхольд огорченно посмотрел на совершенно не желающий заводиться «Урал», зло сплюнув. Идти по городу детства пешком хотелось не очень сильно. Радовало только оставшееся расстояние, все остальное казалось не самым лучшим вариантом.
Он попробовал еще раз. Внутри двигателя, хрустевшего и плевавшегося маслом, завыло, задрожало и… и он все-таки заработал.
– Поедем вон там. – Морхольд показал на темные горбы, поросшие травой и редким кустарником. Дальше виднелись первые крыши. – Нам с тобой надо срезать как можно больше и выйти к реке. Значит, нам с тобой туда. Идем очень быстро и незаметно.
– Хорошо. – Даша поправила ремни вещевого мешка. – Понятно.
Морхольд оглянулся и оскалился. На дороге, по самой линии горизонта, еле заметные, темнели несколько точек, хорошо видных отсюда, с небольшого холма.
– Каску нацепи, целее будешь.
– Опять?!!
– Каску на голову! – Морхольд цепко взялся за подбородок Дарьи, чуть сжал. – Ты сама напросилась сюда, и сказала, что будешь все выполнять, что не скажу. Так?
– Молодец. Хочешь еще шоколадку?
Майер В. Зеленый туман //Квант. - 1990. - № 4. - С. 47-51.
По специальной договоренности с редколлегией и редакцией журнала "Квант"
Вы когда-нибудь видели зеленый туман? Нет? Не огорчайтесь, это вполне поправимо. Сейчас вы увидите сами и покажете вашим товарищам не только зеленый, но и голубой, и красный, и вообще - разноцветный туман.
Демонстрационный опыт
Удобнее всего опыт проводить в школьном физическом кабинете на демонстрационном столе. Для опыта вам понадобится прежде всего источник света. Это может быть, например, автомобильная лампочка, рассчитанная на рабочее напряжение 6 В и дающая свет силой 21 кд, или школьный осветитель для теневого проецирования (нужно только придвинуть его лампочку вплотную к собирающей линзе осветителя или линзу убрать совсем). Подойдет и любой другой источник света, лишь бы он имел небольшие размеры и не слишком ярко освещал находящиеся рядом предметы. Проще всего этого добиться, разместив источник за отверстием в большом черном экране.
Итак, установите лампочку 1 (рис. 1) и на расстоянии 20-40 см от нее расположите стеклянную бутыль 2 емкостью 20 л. (Такие бутыли диаметром примерно 25 см и высотой около 45 см с горлышком, имеющим отверстие диаметром 3,5-4,5 см, продаются в хозяйственных магазинах.) Бутыль нужно тщательно вымыть, непосредственно перед опытом ополоснуть холодной водой и внешнюю поверхность насухо протереть. На стенках бутылки ни снаружи, ни изнутри не должно оставаться капель воды.
Бутыль закройте резиновой пробкой 3 , сквозь отверстие которой пропущена стеклянная или металлическая трубка 4 . Трубку резиновым шлангом 5 соедините с нагнетающим насосом 6 . На рисунке показано также положение глаза наблюдателя 7 , расстояние от которого до бутыли может быть произвольным в пределах от 1 до 6 м.
Включите лампочку, в кабинете создайте темноту или полумрак и накачайте в бутыль воздух. Попросите зрителей внимательно смотреть на лампочку и после небольшой паузы быстро выньте из горлышка бутыли пробку. Тотчас же вокруг лампочки, в пределах размеров бутыли, можно будет увидеть широкие и довольно яркие разноцветные кольца.
Что происходит в бутыли?
Вы накачиваете воздух, и давление в бутыли повышается. Когда вы делаете паузу, температура воздуха в бутыли становится комнатной. На дне бутыли имеется немного оставшейся после ополаскивания воды, а на стенках - тонкая водяная пленка. Поэтому помимо воздуха в бутыли находится насыщенный водяной пар.
Вы выдергиваете пробку, и сжатый в бутыли воздух быстро расширяется. При этом, так как процесс близок к адиабатическому (т. е. происходит без теплообмена с окружающей средой), температура воздуха в бутыли понижается, пар становится пересыщенным и легко конденсируется в капельки воды на пылинках, которых всегда так много в воздухе.
Таким образом в бутыли образуется туман. Вы его без труда обнаружите, если посмотрите на бутыль сбоку: в момент возникновения тумана идущий от лампочки световой пучок за счет рассеяния становится видимым. Сразу бросается в глаза, что туман в бутыли довольно редкий. Это свидетельствует о том, что, несмотря на значительную, по нашим субъективным оценкам, запыленность воздуха, пылинок, как центров конденсации водяного пара в бутыли, сравнительно мало.
Почему возникают кольца?
В заполняющем бутыль воздухе плавают составляющие туман сферические капельки воды. Они прозрачны, значит, свет может преломляться в них, и они достаточно малы, следовательно, свет может дифрагировать на них. И преломление, и дифракция света в принципе могут дать разноцветные кольца. Какое же явление ответственно за результаты наших опытов?
Преломлением и отражением света в сферических каплях воды объясняется радуга. Но наблюдать радугу можно лишь под вполне определенными углами. Кроме того, радуга, в первом приближении, не зависит от размеров капель. В проделанных же нами опытах диаметры колец непрерывно изменялись, а это можно объяснить только изменением размеров капель тумана. Наконец, хорошая яркая радуга получается на крупных каплях воды диаметром 1-2 мм, а таких капель в бутыли заведомо нет. Итак, мы заключаем, что наблюдаемые в описанных опытах разноцветные кольца обусловлены, скорее всего, дифракцией света на мелких каплях воды.
А что говорит литература?
Не может быть, чтобы дифракция света на множестве мелких круглых одинаковых частичек никогда раньше не обсуждалась в журнале. И действительно, полистав подшивки старых номеров «Кванта», вы обнаружите несколько соответствующих материалов. Так, в 1977 году Н. М. Ростовцев описал прекрасные опыты по дифракции света на сплющенном клубке тонкой проволоки, на множестве частичек ликоподия и даже на эритроцитах крови . Спустя пять лет Я. Е. Амстиславский вновь вернулся к этим явлениям, но описал их с несколько иных позиций . Прочитав эти статьи, вы узнаете, что разноцветные кольца вокруг источника белого света называются венцами и часто наблюдаются в естественных условиях. Очень много и интересно о венцах рассказывается в книге М. Миннарта . В ней, кроме того, очень удачно сформулированы основные положения теории:
«а) Дифракция на сравнительно плотном облаке, состоящем из водяных капель одинаковой величины, происходит так же, как на одной капле, лишь интенсивность дифрагировавшего света больше.
б) Дифракция на капле происходит так же, как на малом отверстии в экране...
в) Дифракция на отверстии рассчитывается согласно принципу Гюйгенса: принимается, что каждая точка отверстия излучает световые волны, и определяется, как интерферируют эти волны от всех частей отверстия, приходя в глаз».
Что касается количественных расчетов, их вы можете найти в упомянутых статьях, а также в статье Е. Е. Городецкого . Нелишне, впрочем, напомнить, что чем меньшие размеры имеют препятствия, тем большими размерами при прочих равных условиях обладают соответствующие дифракционные картины.
Вообще о венцах написано немало. Удивительно, однако, что изумительные по красоте и простоте опыты с искусственным туманом даже не упоминаются! Лишь предприняв специальные поиски, мы, наконец, обнаружили в книге П. И. Броунова изложение экспериментов с искусственным туманом, выполненных еще в конце прошлого века.
Самокритика
Предложенный вам демонстрационный опыт получается всегда, но яркость, контрастность, размер и длительность существования венцов от опыта к опыту меняются довольно значительно. Надо бы исследовать явление подробнее, но изображенная на рисунке 1 установка не позволяет сделать это.
В самом деле, она рассчитана на то, что опыт осуществляют минимум два человека: один создает условия эксперимента, другой проводит наблюдения. Это, конечно, крайне неудобно. Кроме того, трудно обеспечить даже примерное равенство условий опыта либо более или менее надежно проконтролировать их изменения. Наконец, частые накачивания воздуха насосом утомительны чисто физически и отвлекают от основного. Поэтому желательна другая установка, свободная от перечисленных и иных недостатков.
Еще один способ наблюдения венцов
Основной элемент рекомендуемой установки изображен на рисунке 2. Стеклянная колба 1 емкостью 0,5 л закрыта резиновой пробкой 2 со стеклянной трубкой 3 , на которую надета резиновая груша 4 диаметром около 8 см.
Вы, безусловно, и сами догадались, что в исследованиях целесообразно использовать небольшой сосуд, а насос заменить подходящим устройством, позволяющим без особых сложностей изменять давление газа в этом сосуде. Несомненно, вы уже хорошо представляете и порядок проведения опытов, но все же изложим его.
Колба должна быть чистой, снаружи сухой и без капель воды на стенках, которые так мешают наблюдениям. Перед опытами колбу ополосните холодной водой из-под крана. Небольшой источник света поместите на расстоянии 1-3 м от глаза. Перед глазом на подходящей по высоте подставке поставьте колбу и закройте ее резиновой пробкой с грушей. Теперь нажмите на грушу, сделайте небольшую паузу и, отпустив грушу, наблюдайте разноцветные венцы вокруг источника. При проведении опытов колбу лучше держать двумя пальцами вблизи пробки, чтобы зря не нагревать ее и не оставлять отпечатков пальцев на стенках.
Исследование
Собрав установку, получите венцы вокруг источника света. Медленно сжимайте и отпускайте грушу. При этом венцы сначала увеличиваются, а затем уменьшаются. Полученный результат можно объяснить только тем, что при увеличении давления капельки тумана становятся меньше, а при уменьшении - больше. Это вполне естественно, так как с адиабатическим ростом давления температура газа в колбе повышается, и вода испаряется из капелек, а по мере снижения давления - конденсируется в них.
Повторите опыт снова и снова. Вы увидите, что яркость и размеры дифракционной картины постепенно уменьшаются. Примерно через две минуты венцы исчезают совсем и не появляются, сколько бы вы ни нажимали на грушу. Попробуем объяснить это.
Мы уже говорили, что уменьшение размеров картины вызвано ростом диаметра капелек тумана. Яркость же картины может снижаться только потому, что уменьшается общее число капелек тумана в колбе. Но почему это происходит? Может быть, капельки испаряются? Если на мгновение допустить это невероятное предположение, то сразу обнаруживается противоречие: при испарении капельки должны уменьшаться, а дифракционная картина - увеличиваться, но все происходит как раз наоборот. Остается наиболее естественное объяснение - водяные капельки просто оседают на дно колбы.
Действительно, капельки воды конденсируются на пылинках и, оседая на дно колбы, увлекают их за собой. Воздух в колбе становится все чище, центров конденсации остается все меньше, значит, капельки тумана образуются все более крупными и редкими, вследствие чего картина постепенно уменьшается и теряет яркость, пока вовсе не пропадает.
Понятно, что способность колбы давать венцы можно восстановить, если в нее ввести взвешенную в воздухе пыль. Сделайте, например, так. Откройте колбу, приблизьте конец стеклянной трубки, торчащий из пробки, к горлышку колбы и несколько раз сожмите и отпустите грушу. Тем самым вы продуете колбу комнатным воздухом, который всегда несколько запылен, и сможете снова с успехом повторять опыты по образованию венцов.
Попробуйте вводить в колбу разные «сорта» пыли, набирая ее в резиновую грушу с корешков книг, долго простоявших на полке, с ворсистой одежды и т. д. Проследите за соответствующими изменениями дифракционной картины и убедитесь в том, что пыль не позволяет существенно увеличить число центров конденсации пара в колбе. А что если воспользоваться дымом?
Напустите в колбу немного дыма от тлеющего на конце проволоки клочка ваты. Сжав и отпустив грушу, вы получите густой белый туман, сквозь который ничего хорошего не видно. Он появляется потому, что частицы дыма весьма многочисленны, на каждой из них конденсируется водяной пар, и в результате образуется очень много очень мелких капелек воды.
Попробуйте теперь уменьшать количество центров конденсации пара. Для этого откройте колбу и продуйте ее воздухом. Закрыв колбу пробкой с резиновой грушей, вновь получите туман в ней. Повторяя эти операции, проводите наблюдения. Вы обнаружите, что по мере уменьшения центров конденсации пара в колбе у наблюдаемого в опыте белого круга с центром в источнике света появляется красноватая или, скорее, коричневатая кайма. Постепенно белый круг желтеет, а кайма формируется в коричневато-красное кольцо. Затем это кольцо становится красным, а за ним появляется синее. С каждым разом картина становится все более яркой и в ней появляются новые цвета: малиновый, зеленовато-голубой, сиреневый - всего не перечислить!
Но все это мы вам предлагаем проделать самостоятельно. Желаем успеха!
Литература
- Ростовцев Н. М. Как с помощью проволоки измерить длину световой волны. «Квант», 1977, № 8, с. 34.
- Амстиславский Я. Е. Необычайные явления вокруг обычных источников света. «Квант», 1982, № 6, с. 15.
- Миннарт М. Свет и цвет в природе. М.: Наука, 1969, с. 222.
- Городецкий Е. Е. Дифракция света на круглом отверстии . «Квант», 1989, № 11, с. 46.
- Броунов П. И. Атмосферная оптика. М.: Гостехиздат, 1924, с. 105.
Туман. Казалось бы, самое обычное атмосферное явление, причиной которого, согласно науке, становятся мельчайшие продукты конденсации водяного пара. Но молочно-белая пелена, отрезающая путника от пространства и времени, поглощающая все звуки, вызывает в человеке мистический ужас, порождает множество страшилок.
Вспомним фильм «Туман» (2005 год) режиссера Руперта Уэнрайта. Жители одного небольшого городка под названием Антонио в очень туманную ночь совершили страшное зло. Они разграбили и сожгли корабль, который перевозил группу прокаженных. С тех пор прошло почти сто лет. Жизнь в портовом городке проходила тихо и безмятежно до тех пор, пока в одну из ночей Антонио внезапно не окутал (устой туман, от которого веяло злом. Он принес с собой души призраков, которые так и не смогли найти себе успокоения...
«Так это же кино!» - скажете вы. Но действительность порою может быть невероятнее самых кошмарных измышлений человеческого разума...
Призраки Ла-Муссары
Ла-Муссара - одно из самых загадочных мест Испании. До сих пор неясно, почему жители покинули этот поселок, официально прекративший свое существование 10 января 1960 года. Представители разных мистических сект, совершающих паломничества в это забытое Богом и людьми место, основной причиной этого считают таинственные свойства туманов Ла-Муссары.
Вот как описывает это явление одна из русских туристок:
«Да, это был странный туман. Он начал выходить из леса густыми, жирными пластами, как только последний луч солнца скрылся за горами. Лес, который не вырубался последние 50 лет и разросся вольготно, подступая к остаткам стен некогда жилых домов, теперь выглядел мрачным и неприветливым.
Мне приходилось и раньше видеть туман, но такого я никогда не встречала. Это скорее было похоже на некую текучую субстанцию, непонятно как держащуюся на весу.
Мы осторожно подошли к краю обрыва, край еще был различим в поднимающемся, клубящемся, как пар над котлом адской кухни, тумане. Там, где еще полчаса назад далеко внизу можно было рассмотреть первые огоньки в городках и поселках, а дальше, у самого горизонта, серо-голубую полоску моря, расстилался, поглощая все на своем пути, не то туман, не то действительно плотный, серый пар...
Люди рассказывают, что в те дни, когда туман был особенно густым, по вечерам некоторые наблюдали невероятную картину: прямо из плывущего марева появлялась процессия монахов в длинных сутанах, лица же их были скрыты под капюшонами так, что невозможно было рассмотреть. Во главе процессии шел монах с большим деревянным крестом в руках.
Братья медленно выходили из тумана, какое-то время шли, не реагируя ни на что вокруг, и неожиданно исчезали в серой туманной пелене. Те, кто рассказывал эту историю, предупреждали, что ни в коем случае нельзя пытаться идти на контакт с монахами, а тем паче пытаться заглянуть под капюшон, иначе верная смерть.
Многие, кто оставались с ночевкой в городе, потом, описывая свои ощущения, говорили, что в тумане начинали чувствовать себя некомфортно, а иногда и физически плохо: начинала кружиться голова, нападал озноб, ощущался упадок сил.
Ничего подобного я не испытывала, наоборот, чувствовала явный прилив энергии, настроение было великолепное. Перемещаясь в густеющем тумане, мы с мужем много шутили и смеялись, приводила в восторг каждая мелочь, каждое невпопад сказанное слово. Казалось, дурман какой-то растворен был в этом тумане...»
Затерявшиеся во времени
Некоторые люди, попавшие в туманы Ла-Муссары, терялись, в буквальном смысле, во времени. Например, человек провел в тумане 3 часа, а друзья искали его 10 часов. Или наоборот, исчезнувший на несколько минут из поля зрения спутников турист рассказывал о нескольких часах безуспешных попыток выбраться из тумана.
Возможно, так происходит потому, что в Ла-Муссаре находится портал в другое измерение. Однако эта «дверь» отличается от других своим особым могуществом и большим количеством исчезнувших или переместившихся во времени или пространстве.
На окраине Москвы находится Голосов овраг. Историки нашли в столичных архивах документ, датированный 1621 годом, в котором говорится о появлении из плотного зеленоватого тумана у самых ворот царского дворца небольшого отряда татар на лошадях с устарелым оружием и в старомодной одежде.
Всадники были тут же повязаны и допрошены. На допросе было заявлено, что это воины хана Девлет-Гирея, который нападал на Москву 50 лет назад! О том, что было далее, древняя летопись умалчивает.
В дальнейшем в Голосовом овраге не раз загадочно исчезали жители соседних деревень. Ученые-историки утверждают, что в архиве полицейского управления Московской губернии хранятся документы, в которых сообщается о двух крестьянах, Иване Бочкареве и Архипе Кузьмине, пропавших в 1810 году и нежданно-негаданно появившихся через 21 год!
Крестьяне рассказали, как, возвращаясь домой из соседнего селения, они решили скоротать путь и пройти оврагом, хотя знали, что это место считается нечистым. По дну оврага клубился плотный туман, но вдруг возник коридор, залитый светом.
Крестьяне решили пройти по нему и встретили людей, заросших шерстью. Волосатые люди объяснили им знаками, что те попали в другой мир, из которого вернуться будет нелегко, но они им помогут. Снова спустился густой туман, и крестьяне пошли дальше. Придя в родную деревню, они увидели постаревших жен и совсем взрослых детей, которых с трудом узнали. Оказалось, что прошло больше 20 лет!
Современными учеными при исследовании дна оврага был зафиксирован достаточно значительный разлом земной поверхности, через который поступают мощные излучения. Вполне возможно, это и объясняет многочисленные загадочные явления, происходящие здесь.
Проклятие зеленой нетленницы
На Русском Севере случаются загадочные туманы, называемые в народе «синё». Они внезапно появляются и так же внезапно исчезают. Они могут иметь различный окрас: от молочно-белого до зеленоватого и желто-оранжевого. Они липкие и холодные, способны поглощать звук человеческого голоса.
Сколько людей потерялись, исчезли навсегда на просторах от Канина до предгорий Урала после встречи с этим таинственным туманом!
Первые упоминания о нем появились в письменных документах XVI-XVII веков, когда в полярные тундры начали приходить представители других народов.
Известный документалист Александр Рухлов писал об этом так:
«Несколько столетий назад новгородец Строганов организовал на Новой Земле колонию по добыче морского зверя и пушнины. Сперва колония процветала, но потом внезапно все колонисты начали погибать один за другим. Чиновник архангельского губернатора Клингстенд после общения с коренными жителями Новой Земли указал в качестве причины "смертоносный желтый туман”.
В древних легендах северных народов говорится, что такой туман появляется на земле внезапно, если люди нарушают священные заповеди предков. Этот туман Тас Синё состоит из душ людей, не принятых Полярной звездой. По рассказам очевидцев, он то расползается по огромным пространствам, то сжимается, гасит все звуки, не дает ничего разглядеть, сводит с ума, убивает на месте или навеки "заволакивает”.
Единственными, кого не коснулась беда, были аборигены этих мест, их туман не тронул, в то время когда все ’’строгановские” погибли. Они приняли смерть поселенцев как должное наказание за их недобрые проступки и дела. Главное, они нарушили "табу” - начали искать в реках "зеленую нетленницу” - святыню этих мест».
На Руси издревле славился разноцветный жемчуг: белый, светло-голубой, красноватый и черный - он использовался как для украшения икон, церковных нарядов и утвари, так и в различных вышивках, украшениях и парадных одеяниях. Но он имел один недостаток - быстро терял блеск, угасал и крошился.
Мифическая «зеленая нетленница» - особый жемчуг, вечный, неувядающий, немеркнущий. В древнем самодийском эпосе он назывался не иначе как «семсюга». Возможно, это слово, производное от «жемчуг», а может, имеет какие-то иные, более древние корни. Такие необычные свойства полярная жемчужина приобретает лишь в реках Крайнего Севера, получая свою силу от Полярной звезды. Северные шаманы говорили, что зеленые жемчужины сами выбирают себе хозяина и могут как осчастливить, так и навлечь беду.
Вообще же, если собрать вместе все мистические истории, связанные с туманом, получится большая библиотека. Тема эта воистину неисчерпаема. И зачастую явления, происходящие в тумане, необъяснимы современной наукой.
Виктор МЕДНИКОВ
26 апреля этого года столицу накрыл зеленый туман.
Странные облака двигались на Москву со стороны Калужской области. Буквально за несколько часов все небо затянуло зеленой дымкой. Люди бросились звонить в спасательные службы города.
Появление зеленой субстанции в небе над Москвой стало главной темой новостных выпусков всех федеральных каналов.
Сотрудники МЧС опровергли информацию о каких-либо выбросах опасных веществ. Эта туманная история продолжалась несколько дней. Зеленые облака исчезли так же внезапно, как и появились.
Оказывается, зеленый туман, был известен еще древним.
Сказания о нем существуют на разных континентах.
Жители Заполярного круга – ненцы до сих пор верят, что в подземных пещерах живут шарашуты -загадочные воины.
Они выходят на поверхность в виде зеленого тумана, который способен сводить людей с ума или даже… убивать.
Существуют реальные исторические факты, подтверждающие смерть людей от неизвестного тумана.
В конце 16го века купец Строганов основал на архипелаге Новая Земля колонию по добыче пушнины. Однако, вскоре по непонятным причинам поселенцы погибли.
В средневековых архивах указано, что людей убила «неизвестная зараза, вызванная зеленым туманом.
А в одном из самых опасных экспериментов Альберта Энштейна зеленый туман был просто побочным эффектом.
Великий учёный решил развить теорию относительности и в одном уравнении связать гравитацию, электромагнитные поля и поведение элементарных частиц. Это – формула с далеко идущими последствиями, единая теория поля.
Эйнштейн смог научно обосновать тезис о множественности миров, мгновенного перемещения в пространстве и времени. Это уравнение описывает создание материи и времени – основ существующей вселенной.
Есть версия, что в 1943 году американские военные помогли Энштейну проверить его математическую модель на практике. По заказу ВМФ группа учёных должна была сделать эсминец «Элдридж» невидимым для радаров. На корабле установили свермощные излучатели и генераторы.
Когда технику включили на полную мощность, люди впервые в истории увидели, как работает единая теория поля.
Вокруг «Элдриджа» возник тот самый зелёный туман, эсминец сначала исчез с экранов радаров, а затем и просто исчез. В ту же секунду призрачный корабль увидели сразу на нескольких военных базах в Калифорнии.
Считается, что «Элдридж» провёл всего пару мгновений в параллельном мире. Но когда корабль вернулся в нашу реальность, из 180 членов экипажа в живых было только 20.
Остальные погибли в чудовищных мучениях:
находили тела, которые буквально вплавились в обшивку корабля.
